Одна сотая любви...
Jun. 18th, 2010 11:50 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
domoviaФраза "одна сотая секунды" употребляется фотографами, когда снимают горячий репортаж, набегу, налету. На фотоаппарате ставится выдержка 1/100 сек., и можно фотографировать в любой момент. Снимок получается своеобразным: только тот предмет, на который направлен объектив, становится резким, а все остальное размывается, нет глубины. Часто такое происходит и в нашей жизни. Набегу мы выхватываем сильные впечатления, лежащие на поверхности, и бежим дальше, за следующими. И нет времени, мгновения — остановиться и проникнуть в суть события. И увидеть глубину...
Через день он вернулся в Йоханнесбург. В это время голод в Судане был «модной» темой, и «Нью-Йорк Таймс» сразу же купила его фотографию.Снимок был отпечатан на первой странице 26 марта 1993года, и так и назывался: "Голод в Судане".
Но вместе с популярностью постепенно начали приходить проблемы.Сначала тихо, потом все громче и громче стал звучать вопрос: а что случилось с девочкой? Почему он не помог ей? Газеты больше не называли его «гениальным фотографом». «Человек, спокойно настраивающий свой объектив, чтобы снять мучения маленькой девочки», — писал журнал «Тайм» (Флорида), — «все равно, что хищник, еще один стервятник». Картеру поступали сотни писем с одним и тем же вопросом. Но, как ответить на все эти выпады, Картер не знал. Он ничего не знал о дальнейшей судьбе своей невольной «модели»… Ведь в тот момент он даже не думал об этом. Он видел для себя только сенсационный снимок. Чем дальше, тем больше Кевин погружался в размышления о том, что было бы, если… Ведь он действительно мог ей помочь - совсем недалеко от того места, в соседней деревне, находился лагерь миссии ООН, где оказывали помощь голодающим. Там стояли палатки, лечили раненых, кормили голодных. Всё, что ему было нужно – это отнести девочку в другую деревню, но… эта мысль в ту минуту не пришла ему в голову. Перед Картером стояли другие цели.
Через два месяца после получения премии; после сотни часов и тысяч минут бесконечных вопросов – прежде всего, к самому себе, - Кевин сломался. Вечером 27 июля 1994 года он подъехал на своем автомобиле к речушке, где он часто играл в детстве, с помощью садового шланга соединил выхлопную трубу своего автомобиля с салоном, завел двигатель, включил музыку и уснул… В предсмертной записке он написал: "Я устал… Меня преследуют отчетливые воспоминания об убийствах, трупах, гневе и боли… голодающих или раненых детей,психов, спускающих курок, часто полицейских, палачей... Я не могу так больше жить."
История Кевина Картера неоднозначна. В статье о нем Василисы Куренковой основной угол зрения автора выражен в конце статьи и в комментариях. "Наблюдать или вмешаться?" - с этим вопросом сталкиваются практически все репортеры, работающие в горячих точках. И с этим им приходится жить. Картер не выдержал.» Один из комментариев к статье обнажает крайнюю точку этого угла зрения: «Фотограф, репортер, журналист - они призваны показывать мир таким, каков он есть. Если оператор хочет снять охоту льва на косулю, как бы ему ни было жаль бедное животное, у него нет права вмешиваться, иначе нам, зрителям, никогда не узнать правды об этом мире. Жестоко? Пожалуй. Трагизм Кевина, на мой взгляд, в том, что, получив от Бога талант показывать, он не получил иммунитета беспристрастности.» Отвечая на этот комментарий, автор более четко выражает свою позицию: «Кевина погубило не отсутствие беспристрастности, ведь каждый творящий человек, как правило, именно пристрастен, выражая свое Я через свое творчество. Кевин, безусловно, виноват - общественность не просто так осудила его за равнодушие и жестокость - ОН МОГ СПАСТИ ЭТОГО РЕБЕНКА. Когда я читала материал об этом случае, то даже не представляла, какие слова до сих пор пишут в адрес Кевина - он и поддонок, и циник, и... целый ушат оскорблений и порицаний. Сложно сказать, почему у Кевина не возникла мысль о помощи, почему он прошел мимо, почему он только поймал «удачный кадр»… Я склоняюсь к мысли о профессиональной деформации личности - Кевин привык наблюдать и фотографировать смерть - он Наблюдатель, Ловец Кадра. Он просто забыл, что можно смотреть на мир глазами Человека…» «Вот и Кевин - привык наблюдать и ловить кадр, забыв, что в кадре - человеческая жизнь.»
Но мы можем взглянуть на всё произошедшее и с другой стороны. Генри Драммонд, шотландский профессор естественных наук конца XIX века, однажды сказал: «Оглянувшись на прожитую жизнь, вы поймете, что лишь те мгновения, когда вы руководились духом любви, были прожиты по-настоящему.» Древние Римляне говорили, что можно прожить семьдесят лет, а жить всего лишь семь. Есть огромная разница - "прожить" или "жить". «Прожить» - это просто потратить отведенное тебе время. Уильям Фолкнер говорил: «Жизнь - это не имущество, которое надо защищать, а дар, который нужно разделить с другими людьми.» Наверное, настоящая жизнь приходит именно тогда, когда мы делимся тем, что у нас есть, чем мы одарены; тем, что нам дано. А самое главное - когда мы делимся самым необходимым человеческому существу на этой земле – когда мы делимся любовью. Был человек в истории, который попал в ситуацию, очень похожую на ситуацию Кевина Картера. Как и Кевин, он был успешен и харизматичен - до определенного момента. Момента, который однажды случается в жизни многих из нас – момента истины. И, как и Картер, в момент истины он не прошел экзамен на человечность; он оказался слабее и меркантильнее, чем даже думал сам о себе. В результате, он стал отреченцем и предателем. Я говорю о библейском Петре. В этой же истории была и другая фигура, предательство которой сыграло роковую роль в жизни Иисуса Христа. Но ведь суть предательства от этого не меняется. Просто предательство Иуды повлекло за собой конкретные события, а предательство Петра осталось на его совести. И, если провести параллель, то Кевин Картер оказался, прежде всего, один на один со своей совестью. Как Петр; как Иуда… Но, как и Иуда, он не смог с этим дальше жить, потому что не смог простить себе предательство. Иуда не смог принять прощение от того, кого предал, хотя знал, что Иисус всегда прощал, и для прощения у Него не было рамок и ограничений. На том же пути стоял Петр. Испытал ту же жуткую депрессию и угрызения совести. Но – Петр принял прощение; принял не потому, что его предательство было меньше предательства Иуды. И, вообще, не потому, и не за что, а вопреки… Именно таким бывает настоящее, безусловное прощение. И именно такая настоящая, безусловная любовь. И только человек, принявший и простивший себя, способен на безусловную, настоящую любовь к другим людям. Способен раздать свою жизнь.
Ещё один пример – человек, живший в наше время. Я хочу поговорить о Матери Терезе.
Мать Тереза провела свою жизнь в самых трудных местах, большую часть - в Калькутте. Там, где умирали сотни тысяч людей, она служила им; служила тем, кто был неизлечимо болен. Кевин Картер говорил, что «устал от воспоминаний об убийствах, трупах, гневе и боли… голодающих или раненых детях»; эти воспоминания (только(!) воспоминания) не давали ему спокойно жить. Плюс постоянное самобичевание из-за роковой ошибки, которую он не знал, как исправить. И, как следствие, глупый, бездарный конец человека, который никому не принес счастья. Не успел. Но эта женщина, Мать Тереза, видела гораздо больше горя и слез, чем Кевин; бывала в не менее страшных местах и ситуациях. Но она смогла «с этим жить". В конце своих дней Мать Тереза написала манифест:
Жизнь – это возможность, воспользуйся ею.
Жизнь – это красота, восхитись ею.
Жизнь – это блаженство, вкуси его.
Жизнь – это мечта, осуществи ее.
Жизнь – это вызов, прими его.
Жизнь – это долг твой насущный, исполни его.
Жизнь – это игра, стань игроком.
Жизнь – это богатство, не растранжирь его.
Жизнь – это имущество, береги его.
Жизнь – это любовь, насладись ею сполна.
Жизнь – это тайна, познай ее.
Жизнь – это завет, исполни его.
Жизнь – это юдоль бедствий, превозмоги ее.
Жизнь – это песнь, спой ее до конца.
Жизнь – это борьба, стань борцом.
Жизнь – это бездна неведомого, ступи в нее не страшась.
Жизнь – это удача, лови этот миг.
Жизнь – так прекрасна, не загуби ее.
Жизнь – твоя жизнь, борись за нее!
Но вот что я позволю себе сказать – ИМХО. Мать Тереза не была святой по определению. Она не имела этой безусловной любви по факту рождения. Не факт, что у неё была харизма – любви, которой некоторые люди бывают наделены от природы (им легко любить). Но происхождение всепобеждающей любви Матери Терезы, я думаю, в другом. Она приняла прощение от Бога; она приняла Божию любовь – и именно её она отдавала людям. Почему я так думаю? Потому, что харизма, как правило, растрачиваясь, пустеет - как непроточный водоем, из которого постоянно черпают воду, однажды обнажает свое дно. И жаждущие приходят к нему, а в нем уже нет воды, и он ничем не может помочь им; не может утолить их жажду – он сам пуст. Напротив, озеро или река имеют источник, из которого всегда в их русло втекает чистая проточная вода. Вода обновляется непрерывно, и поэтому река не высыхает – до тех пор, пока у неё есть связь с её источником – будь это море или подземные воды. И поэтому она всегда готова напоить жаждущих. И более того. Чем больше она отдает (то есть, на первый взгляд, теряет), тем чаще открывается резерв для пополнения свежей водой из источника. В этом, мне думается, секрет и Матери Терезы. Источником её любви была бездонная любовь Бога к ней. Она верила в эту любовь и черпала из неё. Этой любовью она любила людей. Поэтому её хватало на многих и многих, и усталость не знала её.
«Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди.»
Лев Толстой
Ссылка на источник: статья Василисы Куренковой "История одной фотографии"
Редактировала deborah_revival
Через день он вернулся в Йоханнесбург. В это время голод в Судане был «модной» темой, и «Нью-Йорк Таймс» сразу же купила его фотографию.Снимок был отпечатан на первой странице 26 марта 1993года, и так и назывался: "Голод в Судане".
Но вместе с популярностью постепенно начали приходить проблемы.Сначала тихо, потом все громче и громче стал звучать вопрос: а что случилось с девочкой? Почему он не помог ей? Газеты больше не называли его «гениальным фотографом». «Человек, спокойно настраивающий свой объектив, чтобы снять мучения маленькой девочки», — писал журнал «Тайм» (Флорида), — «все равно, что хищник, еще один стервятник». Картеру поступали сотни писем с одним и тем же вопросом. Но, как ответить на все эти выпады, Картер не знал. Он ничего не знал о дальнейшей судьбе своей невольной «модели»… Ведь в тот момент он даже не думал об этом. Он видел для себя только сенсационный снимок. Чем дальше, тем больше Кевин погружался в размышления о том, что было бы, если… Ведь он действительно мог ей помочь - совсем недалеко от того места, в соседней деревне, находился лагерь миссии ООН, где оказывали помощь голодающим. Там стояли палатки, лечили раненых, кормили голодных. Всё, что ему было нужно – это отнести девочку в другую деревню, но… эта мысль в ту минуту не пришла ему в голову. Перед Картером стояли другие цели.
Через два месяца после получения премии; после сотни часов и тысяч минут бесконечных вопросов – прежде всего, к самому себе, - Кевин сломался. Вечером 27 июля 1994 года он подъехал на своем автомобиле к речушке, где он часто играл в детстве, с помощью садового шланга соединил выхлопную трубу своего автомобиля с салоном, завел двигатель, включил музыку и уснул… В предсмертной записке он написал: "Я устал… Меня преследуют отчетливые воспоминания об убийствах, трупах, гневе и боли… голодающих или раненых детей,психов, спускающих курок, часто полицейских, палачей... Я не могу так больше жить."
История Кевина Картера неоднозначна. В статье о нем Василисы Куренковой основной угол зрения автора выражен в конце статьи и в комментариях. "Наблюдать или вмешаться?" - с этим вопросом сталкиваются практически все репортеры, работающие в горячих точках. И с этим им приходится жить. Картер не выдержал.» Один из комментариев к статье обнажает крайнюю точку этого угла зрения: «Фотограф, репортер, журналист - они призваны показывать мир таким, каков он есть. Если оператор хочет снять охоту льва на косулю, как бы ему ни было жаль бедное животное, у него нет права вмешиваться, иначе нам, зрителям, никогда не узнать правды об этом мире. Жестоко? Пожалуй. Трагизм Кевина, на мой взгляд, в том, что, получив от Бога талант показывать, он не получил иммунитета беспристрастности.» Отвечая на этот комментарий, автор более четко выражает свою позицию: «Кевина погубило не отсутствие беспристрастности, ведь каждый творящий человек, как правило, именно пристрастен, выражая свое Я через свое творчество. Кевин, безусловно, виноват - общественность не просто так осудила его за равнодушие и жестокость - ОН МОГ СПАСТИ ЭТОГО РЕБЕНКА. Когда я читала материал об этом случае, то даже не представляла, какие слова до сих пор пишут в адрес Кевина - он и поддонок, и циник, и... целый ушат оскорблений и порицаний. Сложно сказать, почему у Кевина не возникла мысль о помощи, почему он прошел мимо, почему он только поймал «удачный кадр»… Я склоняюсь к мысли о профессиональной деформации личности - Кевин привык наблюдать и фотографировать смерть - он Наблюдатель, Ловец Кадра. Он просто забыл, что можно смотреть на мир глазами Человека…» «Вот и Кевин - привык наблюдать и ловить кадр, забыв, что в кадре - человеческая жизнь.»
Но мы можем взглянуть на всё произошедшее и с другой стороны. Генри Драммонд, шотландский профессор естественных наук конца XIX века, однажды сказал: «Оглянувшись на прожитую жизнь, вы поймете, что лишь те мгновения, когда вы руководились духом любви, были прожиты по-настоящему.» Древние Римляне говорили, что можно прожить семьдесят лет, а жить всего лишь семь. Есть огромная разница - "прожить" или "жить". «Прожить» - это просто потратить отведенное тебе время. Уильям Фолкнер говорил: «Жизнь - это не имущество, которое надо защищать, а дар, который нужно разделить с другими людьми.» Наверное, настоящая жизнь приходит именно тогда, когда мы делимся тем, что у нас есть, чем мы одарены; тем, что нам дано. А самое главное - когда мы делимся самым необходимым человеческому существу на этой земле – когда мы делимся любовью. Был человек в истории, который попал в ситуацию, очень похожую на ситуацию Кевина Картера. Как и Кевин, он был успешен и харизматичен - до определенного момента. Момента, который однажды случается в жизни многих из нас – момента истины. И, как и Картер, в момент истины он не прошел экзамен на человечность; он оказался слабее и меркантильнее, чем даже думал сам о себе. В результате, он стал отреченцем и предателем. Я говорю о библейском Петре. В этой же истории была и другая фигура, предательство которой сыграло роковую роль в жизни Иисуса Христа. Но ведь суть предательства от этого не меняется. Просто предательство Иуды повлекло за собой конкретные события, а предательство Петра осталось на его совести. И, если провести параллель, то Кевин Картер оказался, прежде всего, один на один со своей совестью. Как Петр; как Иуда… Но, как и Иуда, он не смог с этим дальше жить, потому что не смог простить себе предательство. Иуда не смог принять прощение от того, кого предал, хотя знал, что Иисус всегда прощал, и для прощения у Него не было рамок и ограничений. На том же пути стоял Петр. Испытал ту же жуткую депрессию и угрызения совести. Но – Петр принял прощение; принял не потому, что его предательство было меньше предательства Иуды. И, вообще, не потому, и не за что, а вопреки… Именно таким бывает настоящее, безусловное прощение. И именно такая настоящая, безусловная любовь. И только человек, принявший и простивший себя, способен на безусловную, настоящую любовь к другим людям. Способен раздать свою жизнь.
Ещё один пример – человек, живший в наше время. Я хочу поговорить о Матери Терезе.
Мать Тереза провела свою жизнь в самых трудных местах, большую часть - в Калькутте. Там, где умирали сотни тысяч людей, она служила им; служила тем, кто был неизлечимо болен. Кевин Картер говорил, что «устал от воспоминаний об убийствах, трупах, гневе и боли… голодающих или раненых детях»; эти воспоминания (только(!) воспоминания) не давали ему спокойно жить. Плюс постоянное самобичевание из-за роковой ошибки, которую он не знал, как исправить. И, как следствие, глупый, бездарный конец человека, который никому не принес счастья. Не успел. Но эта женщина, Мать Тереза, видела гораздо больше горя и слез, чем Кевин; бывала в не менее страшных местах и ситуациях. Но она смогла «с этим жить". В конце своих дней Мать Тереза написала манифест:
Жизнь – это возможность, воспользуйся ею.
Жизнь – это красота, восхитись ею.
Жизнь – это блаженство, вкуси его.
Жизнь – это мечта, осуществи ее.
Жизнь – это вызов, прими его.
Жизнь – это долг твой насущный, исполни его.
Жизнь – это игра, стань игроком.
Жизнь – это богатство, не растранжирь его.
Жизнь – это имущество, береги его.
Жизнь – это любовь, насладись ею сполна.
Жизнь – это тайна, познай ее.
Жизнь – это завет, исполни его.
Жизнь – это юдоль бедствий, превозмоги ее.
Жизнь – это песнь, спой ее до конца.
Жизнь – это борьба, стань борцом.
Жизнь – это бездна неведомого, ступи в нее не страшась.
Жизнь – это удача, лови этот миг.
Жизнь – так прекрасна, не загуби ее.
Жизнь – твоя жизнь, борись за нее!
Но вот что я позволю себе сказать – ИМХО. Мать Тереза не была святой по определению. Она не имела этой безусловной любви по факту рождения. Не факт, что у неё была харизма – любви, которой некоторые люди бывают наделены от природы (им легко любить). Но происхождение всепобеждающей любви Матери Терезы, я думаю, в другом. Она приняла прощение от Бога; она приняла Божию любовь – и именно её она отдавала людям. Почему я так думаю? Потому, что харизма, как правило, растрачиваясь, пустеет - как непроточный водоем, из которого постоянно черпают воду, однажды обнажает свое дно. И жаждущие приходят к нему, а в нем уже нет воды, и он ничем не может помочь им; не может утолить их жажду – он сам пуст. Напротив, озеро или река имеют источник, из которого всегда в их русло втекает чистая проточная вода. Вода обновляется непрерывно, и поэтому река не высыхает – до тех пор, пока у неё есть связь с её источником – будь это море или подземные воды. И поэтому она всегда готова напоить жаждущих. И более того. Чем больше она отдает (то есть, на первый взгляд, теряет), тем чаще открывается резерв для пополнения свежей водой из источника. В этом, мне думается, секрет и Матери Терезы. Источником её любви была бездонная любовь Бога к ней. Она верила в эту любовь и черпала из неё. Этой любовью она любила людей. Поэтому её хватало на многих и многих, и усталость не знала её.
«Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди.»
Лев Толстой
Ссылка на источник: статья Василисы Куренковой "История одной фотографии"
Редактировала deborah_revival
Tags:
